Жизнь известного дворянского рода Салтыковых текла мирно и счастливо:
(окончание)
Вечерело. Солнце потихоньку растворилось в тумане над гаражами, и двум Скрябиным - композитору и академику - стало холодно и неуютно на их крыльце. Начал накрапывать дождик, но старцы не могли оставить свой боевой пост у водосточной трубы - они ждали решения Главного Судьи, от которого зависело будущее их фамилии.
Ровно в полночь огненная молния расколола ночное небо на две части, озарив на мгновение всю округу, и громовой удар потряс до основания пожарную часть. Скрябины вскочили на ноги и в ужасе, дико вращая глазами, озирались по сторонам. Выла сигнализация потревоженных машин, заливались бешеным лаем проснувшиеся собаки, испуганные люди зажигали свет в квартирах и выглядывали из окон.
Легко перекрывая этот шум, из репродуктора над воротами пожарной станции прозвучал мерный голос диктора Левитана, веско и отчетливо выделявшего каждое слово:
- Слушайте, люди всей Земли! Слушайте, Скрябины! Главный Судья принял свое решение!
Скрябины в последней надежде посмотрели друг на друга. Академик схватился за сердце.
Голос продолжал:
- Главный Судья постановил: скрипичный ключ композитора Скрябина отменить! Не в нем слава великого рода!
Тут же Скрябин-композитор замертво упал на крыльцо, отпустив трубу, и странные метаморфозы произошли с ним. Кожа на лице мгновенно побелела, натянулась и порвалась, и проступили кости черепа. От следующих фраз Голоса труп великого композитора рассыпался в прах.
- Нет писателя Скрябина, и не будет вовеки! - гремело над округой. - Ничто не сравнится с величием гениального Салтыкова-Щедрина! Дуали нет!!!
Скрябин-академик тяжело опустился на колени, доселе ярко горевшие глаза его потухли.
- Но в благодарность за заслуги Скрябиных перед всем человечеством, а также перед кольчатыми червями, Главный Судья засчитывает Скрябиным их трубу!!!
На этих словах страшный раскат грома вторично потряс город. Вздрогнула и рассыпалась пожарная часть, возведенная с нарушениями строительных норм. Все скрылось в облаке пыли.
Постепенно утих растревоженный район. Пыль оседала, и сквозь ее покров медленно проступали очертания уцелевшей водосточной трубы и старца с растрепанной бородой. Все тело его сотрясалось от рыданий, и он беспрестанно повторял: "Как же так? Дуали нет, а трубу зачли?!! Дуали нет, а трубу зачли?!!"
...
Прошел год. Пожарная станция была восстановлена с еще большими нарушениями, она стала еще выше и краше. А на близком перекрестке улицы академика Скрябина и Сормовского проезда был поставлен памятник самому академику. Скрябин стоит, придерживаясь одной рукой за водосточную трубу, а другую руку сжав в кулак в угрожающем жесте, обращенном к небу. На постаменте высечены его последние слова: "Дуали нет, а трубу зачли?!!" Вскоре после сооружения памятника он стал КП Бегущего Города - нужно было посчитать количество букв "у" в надписи.
